БОРИС ПАЙЧАДЗЕ
В ту пору, когда я заделался болельщиком, не было, как мы теперь говорим, мира футбола, был мирок, тесный и простенький. Дома, под боком, находились «Динамо» и «Спартак» – главные, вокруг которых все вертелось, а так как им надо же было с кем-то играть, то существовали еще «Локомотив» с ЦДКА да ленинградцы с киевлянами. Допускаю, что взрослые люди судили не столь элементарно, я же смотрел глазами подростка. И вот объявлен матч за Кубок СССР «Спартака» с динамовцами Тифлиса (в 1936 году так назывался Тбилиси). Тифлисские футболисты? Кто такие? Забавно будет взглянуть, как их разделает под орех «Спартак»! И я покатил в трамвае на стадион «Динамо». Началось, как я и предполагал: спартаковцы один за другим деловито забили два мяча. Стало даже скучновато. А потом что-то переменилось. Что именно, я тогда понять был не в силах. Но матч закончился со счетом 3:3. Какая-то нелепица, чепуха… Как мог «Спартак» позволить себе опростоволоситься? Пришлось спустя три дня поехать на продолжение встречи – уже не из любопытства, а с азартным предвкушением, как будут поставлены на место заупрямившиеся, неведомо откуда возникшие тифлисцы. Не стану пересказывать то, что произошло, матч этот вошел во многие книги как пример громкой кубковой сенсации и, больше того, как матч, положивший начало широкой известности тбилисского «Динамо». Основное время снова дало счет 3:3, а в дополнительное грузинская команда забила еще три мяча.
Ясно, что тогда я не подозревал, что присутствую на матче, которому суждено войти в историю. Не скрою и того, что увидеть девять мячей в воротах «Спартака» было сильным потрясением. Но хорошо помню, что мое мальчишеское огорчение каким-то странным образом (тогда это случилось впервые, а потом не раз повторялось) сглаживалось приятным удивлением от знакомства с «обидчиками».
Если выразиться совсем просто, вровень с восприятием, на которое я тогда был способен, то я открыл для себя, что в футбол можно играть красиво. Если прежде я восхищался мужеством, быстрым, бегом, пушечными ударами, то в тот раз неизвестная мне приезжая команда привнесла в игру очарование скользящих, неочевидных движений, мягкой перепасовки, изящного обмана. И был в той команде игрок, являвший собой средоточие всех ее достоинств, центрфорвард Борис Пайчадзе. С того далекого августовского дня и по сей день, всю жизнь, я стараюсь не пропускать матчей тбилисского «Динамо», а Пайчадзе до конца его карьеры, до 1950 года, стал для меня форвардом, на которого невозможно наглядеться. Мне не доводилось передавать сообщений с футбольных полей, когда он играл, писать в газеты я начал чуть позже. Но знаю, что этому человеку обязан многим, такие, как он, формируют понимание игры и вкус.
Наверное, потому не истощается наш интерес к футболу, что мы постоянно что-то в нем открываем: молодых игроков, новые и обновленные старые команды, зарубежные клубы, а иногда и целые страны, – разумеется, в футбольном смысле. С годами это входит в обиход, делается нормой, к этому привыкаешь, ждешь. У меня же получилось, что первым таким открытием стали команда «Динамо» (Тифлис) и ее центрфорвард. И как это забыть!
Пайчадзе на поле выглядел приземистым, крепко стоящим на земле. Столкнуть, сбить, оттереть его было нелегко. Про всадников говорят: «В седле как влитой». И Пайчадзе был как влитой. Встречаются искусники-недотроги – чуть тронут такого плечом, а он уже растянулся на траве. Пайчадзе был устойчив, умел отстоять мяч от нажимов и наскоков. И оставался искусником.
Он, по-моему, еще и не любил падать, считал это ниже своего достоинства. Запомнилась его перемежающаяся скорость: то рванется, то помедлит, и глядишь, всех обманул, выбрался с мячом из окружения.
С его именем связано появление амплуа «блуждающего форварда». Во времена классического «дубль-ве» было смелым новшеством, что центрфорвард перемещался, как ему заблагорассудится, по всей ширине поля. Для Пайчадзе в этом не было ничего мудреного, он знал всю футбольную работу, умел сделать лучшим образом то, что полагается крайнему нападающему, и инсайду, и, само собой, центрфорварду, выдвинутому ли вперед или оттянувшемуся в глубь поля. Он играл не столько по. заданию, сколько по ситуации, что позволительно, когда игрок наделен безошибочной интуицией. В термине «блуждающий» есть что-то вольное, анархическое. Не всякому эта роль по плечу. Дело даже не в игровом умении. «Блуждать» полагается, не теряя ни на мгновение связи с товарищами, не считая свои права особыми, исключительными, тебе принадлежащими, тебя украшающими. Тут держит проверку личность. Пайчадзе неспроста целых десять лет был капитаном своей команды, ему доверяли, он был надежен. К, сколько я помню, никогда он не позволял себе выкинуть фортель, чтобы развлечь публику, хотя и мог, конечно, хотя этим иногда пробавлялись некоторые его партнеры. Все, что он делал, было разумно, экономно, вело к цели. Его дриблинг, ловкий по исполнению, более всего славился тем, что был «дриблингом вперед», иначе говоря, служил атаке, а не личному удовольствию. В этом отношении он опережал свое время. Знаю, что это не больше чем совпадение, но то, что Борис Соломонович долго был директором спорткомбината «Динамо» в Тбилиси, меня не удивляет – он и в молодые свои, годы директорствовал в команде.
Трижды Пайчадзе выступал в финале Кубка СССР и команда его проигрывала. Шесть раз тбилисское «Динамо» при нем становилось призером, но ни разу не было чемпионом – какой-то малости ей вечно недоставало. Что же в таком случае оставил после себя Борис Пайчадзе? Только имя да воспоминания пожилых болельщиков?
На его, да и на наше, счастье есть другой ответ. К тбилисскому «Динамо» пришли победы и в чемпионате страны и в розыгрыше Кубка СССР и в Кубке кубков.
Не могли не прийти. Это было делом времени: верность собственному истолкованию футбола как состязанию в тонкой игре рано или поздно вознаграждается. Началось же все от времен центрфорварда Пайчадзе и его команды, которая и тогда твердо настаивала на своем и тогда играла красиво и сильно. Решающие аргументы в пользу своей правоты она еще не умела привести. Новые поколения грузинских мастеров их привели. Я не вижу у нас другой команды, история которой была бы столь последовательной и непрерывной. Не нужны изыскания. Простой взгляд дает нам отчетливое и достоверное свидетельство о связи времен, о том, что команда Пайчадзе не канула в Лету, реку забвения, она прошла обязательную трудную часть дороги, ее сменили другие команды того же названия и довершили начатое. Так что ответ таков: Борис Пайчадзе оставил после себя тбилисское «Динамо».
СЕРГЕЙ СОЛОВЬЕВ
Бревно на цепях, которым, раскачав, ударяли в стену крепости, чтобы пробить, – таран, древнее орудие. Его назначение проще простого, открытое и прямолинейное – увесистая, упорная сила. «Таранами» с давних времен и до сей поры именуют центрфорвардов мощного сложения, выставленных прямо против ворот, от которых ждут, что они продерутся сквозь стену обороняющихся, вколотят мяч в сетку. Тех, кто повыше ростом, называют еще и «столбами», на них накидывают мяч, и они должны выпрыгнуть и переправить его в ворота. Считается, что «тараны» и «столбы» уходят в прошлое, сдав полномочия форвардам маневренным и быстрым. Да и от самих названий отдает чем-то старинным, примитивным…
Все это так. И тем не менее едва ли, не каждый английский клуб и в наши дни имеет центрфорварда, в котором мы без труда можем узнать «тарана» – высокого, твердо стоящего на ногах, уверенно играющего головой. Правда, эту примету британского футбола принято рассматривать как дань стародавним традициям, как упрямый консерватизм, о ней обычно говорят с усмешкой. Но ирония, как видно, англичан не смущает, их клубы, заметим, славятся, они частенько побеждают в розыгрышах европейских кубков. Само собой, современный английский «таран» учел новые веяния – он подвижен, отходит назад, играет с партнерами, однако едва в чужой штрафной площади запахнет жареным, он тут как тут и ловит момент. Тип такого игрока в английском футболе сложился, надо думать, еще при изобретении игры. «Таранов» там ищут, учат, культивируют, поощряют и отказываться от них не думают. Да и незачем, коль скоро они забивают. Их существование оправдано и тем, что в Англии исстари высоко ценится игра головой, а центрфорварды – «тараны» в ней большие мастаки. В свою очередь, чтобы им противостоять, и защитники обязаны знать толк в этой игре.